Она все такая же, как и при нашей первой встрече полтора десятилетия назад, – красивая, мечтательная, с обаятельной искренней улыбкой. Непроизвольно сравниваешь ее с нежной тонкой веткой, готовой сломаться от грубого прикосновения. Она и действительно Ветка – так ласково называют Отрасль Зыранаву близкие (и так, кстати, назывался документальный фильм о судьбе нашей землячки). Немногие знают, сколько испытаний выпало на ее долю. Автомобильная авария и неутешительный вердикт врачей: ходить не будет. А потом – уныние, апатия, вопрос, которое не давало покоя ни днем, ни ночью: почему это случилось именно со мною, нежелание видеть никого, даже маму, и слезы, слезы…

Но она не сломалась, нашла силы, поверила в себя и при поддержке отзывчивых и хороших людей начала новую жизнь. Она, к сожалению, так и не встала на ноги, но собственным примером подтвердила: и в инвалидной коляске человек способен на многое и может радоваться жизни. Галя получила высшее педагогическое образование. Пока позволяло здоровье, работала учительницей в родной Крывошынскай школе, сейчас ведет несколько часов кружка. Она творческая личность – пишет стихи, прозу, поет, побеждала на конкурсах танцоров в инвалидных колясках. Но, по словам самой Галины, главное событие случилось 13 лет назад, когда встретила Олега, свою вторую половинку, свою любовь – человека, который стал и мужем, и другом, и советником, и защитником.

– Была в реабилитационном центре в Колодищах и готовилась к встрече с новым партнером по танцам, как сказали – моим земляком, тоже инвалидом-колясочником. Помню тот момент, когда в большой зал, где мы сидели за длинным столом, заехал Олег. Нам легко и хорошо с первых дней знакомства. Многое объединяло: Олег тоже потерял ноги во время аварии. У нас были одинаковые взгляды на жизнь. А еще без слов понимали друг друга. И теперь через столько лет это ощущение только укрепилось, – рассказывает Галина, с любовью глядя на мужа.

В прошлом году Зыранавы отметили розовое свадьба, и они всегда стараются быть вместе. Олег стал реже выезжать на спортивные соревнования, хотя ранее неоднократно добивался побед в метании ядра, гонках на колясках, волейболу.

– Спорт – это всегда риск для здоровья. Сейчас рисковать не могу, потому что не один, моя забота, поддержка необходимый жене, она у меня такая уязвимая, – объясняет Олег. И скромно молчит о том, что он – мастер на все руки. В купленной Зыранавымі квартиры в единственном в Крывошыне двухэтажки мужчина на инвалидной коляске собственными руками сделал весь ремонт: переклеил обои, отремонтировал пол, навел везде порядок. В их доме каждый гвоздик на месте, краны не текут, ножи острые, бытовая техника исправна. Хозяин при необходимости и автомобиль отремонтирует, только сваркой, говорит, еще не занимался. Но тут же уточняет – пока.

На кухне главная Галя. Нравятся Олегу ее пирожки с мясом. Но и сам умеет готовить. В общем, он старается создать все условия, чтобы его палавінцы было хорошо и комфортно. Когда в деревне отключают центральное отопление, в квартире сразу появляется сырость. Поэтому Зыранавы устроили печку. Разжечь ее – также обязанность Олега. Пока утром он этим занимается, Галя готовит завтрак. Справиться с хлопотами по хозяйству и садится за компьютер: ее мысли, мечты, надежды, впечатления превращаются в стихотворные или прозаические строки.

Как у натуры творческой, иной раз терпимость, рассудительность отходят на второй план, и она вспыхивает, словно спичка. Но муж знает фирменный рецепт укрощения такого огня: прижать к себе и успокоить.

Галина с теплотой говорит, что Олег чувствителен не только по отношению к ней, готов помочь каждому. Вспоминает, какой гордостью полнилось ее сердце, когда муж помог незнакомой женщине отремонтировать детскую коляску – на улице вдруг отвалилось колесо. Остановился только ее Зырянов…

Когда Галина вспоминает события четырехлетней давности, ее лицо светится радостью. Тогда, перед тридцатилетием, она сильно болела и в день рождения проснулась с какой-то сумотай, настроение было совсем не праздничное. Но вдруг увидела огромный букет роз. Так красиво Олег поздравил свою возлюбленную.

Вера – вот еще то, что объединяет Зыранавых. Вера в Бога, в себя, в своего спутника жизни помогает им во всем, в том числе и бороться с болезнями, с разнообразными бытовыми проблемами, с чьей-то безразличием, а другой раз даже и жестокостью. Отсутствие или наличие неудобных (а зимой –еще и не очищенных от снега) пандусов возле магазинов и некоторых других адресов, накопление топлива для печки – проблемы, к которым нужно быть подготовленным не только морально, но и физически. Как бы трудно и неудобно ни было, Зыранавы справляются. Только от каждого негативного взгляда, пренебрежительного слова, невнимательных отношений и безразличия (а они бывают) – обидно и больно.

Конечно, внимание для этой семьи не была бы лишней. И, например, шефство волонтеров, общественных объединений, предприятий могло бы серьезно облегчить многие бытовые проблемы Зыранавых, которые обычным людям кажутся несущественными.

Они, оба инвалиды И группы, получают пенсию по инвалидности и не требуют, не просят помощи, со всем стараются разобраться сами. И уже только этого достаточно, чтобы уважать неограниченную силу духа этих людей. Редакция на протяжении многих лет дружит с семьей Зыранавых и искренне желает ей встречать как можно больше хороших людей на своем пути.

Галина КАНЬКО.

Галина ЗЫРАНАВА

Это утро моей жизни

Это Утро моей жизни –

То бессловесное и серьезная,

То доверчивая, как ребенок,

То раз’ятраная и слезная.

Я принимаю ее любой,

И она меня не сторонится.

Между нами всегда дуэль

Сказкой снежнаю оказывается.

Сказкой той, где у меня – Дворец,

Горничные и паслугатыя,

А она должна медь собирать

В казну мою небогатую.

Чтобы отлить из нее хотя бы звон

На храм из белого камня,

Чтобы нарушить мой белый сон,

Если вдруг теряться станем мы.

Если вдруг холодный день

Абаўе меня серой хусткаю

И в когорте живых людей

Я почувствую себя только пустынею,

В которой ни границы, ни дна –

Только перья семенами веецца

От полуночи и до зари

В надежде, что кто-то согреется

При настылых моих огнях,

В ладонях, что льдом крошатся,

Во Дворце, где я одна.

И не птахам, а разве мышаю,

Что упустила свой шубка,

А к новому не смелая,

Хотя вокруг стеной снежок,

А в казне все звенит что-то важное.

Хотя чаще наступает сон,

Чтобы запутать клубочкі с явью,

Где у меня есть Ангел и Он,

Где есть я – с кажушком и кофе,

Где есть Вечер в моей жизни,

Но я не его невеста,

Ведь во Дворце мы только в гостях,

А живем – на чердаке в Утра…

***

Я бываю, к стыду, разной:

От п’янкога признания трезвой,

От суровых выговоров захмелевший,

К весне по-осеннему зрелой,

В родном группе овцой прыблуднай

И нямком в пустыне безлюдной,

В тиши воинственно-тревожной,

Жаворонком над заснеженной пожняй,

А ночью и годовым реки…

Как же хорошо, что ты не такой!

Не багряный, как щит воинов,

Не сверкающий, как нимб фонарей,

Не спатольны, как жажда войны,

Не бездонный, как пространь вины,

Не сладкий, как месть веков,

Не чужой среди людей и волков,

Не размытый, как берег реки…

Очень хорошо, что ты не такой.

Ведь когда-то случится день –

Мы встретимся, здесь, на воде,

Горничная и Вечный Король.

Нам понадобится достойный пароль

Из множества символов, в котором

Я такая, а ты не такой.

Разнасцежацца глаза в дым –

Ты развучышся быть молодым,

Ты запрагнеш быть постоянным и разным:

От п’янкога признания трезвым,

От суровых выговоров захмялелым,

Каласком между снегов пераспелым,

Абнадзееным собственной потерей

На руинах Дворца за домом…

А пока ты еще не такой,

Мы в объятиях невидимой реки.

В нашем челноке – щиты воинов

С кандалами живых фонарей.

***

Утро. Аромат твоей кофе –

Нежно-настойчив, порывисто-ласковый.

Как пухаўка, что трогается пудрой лицу:

Создаешь маску, а под ней – мечта…

О день торжественный с лепестков не-розы,

О вечер, что гушкае, а не кружит,

О утро, что приходит, а не врывается…

Только вот ночь… ночь сюда не вплетается.

Ни письмом, ни стеблем, ни колючками.

Пустая, бяззорная, не болезненная.

Якобы и была – что бы на окне,

А глаза зажмуришь – будто бы и не.

Ведь сон еще ластится к груди –

Снежинкой по гонце, дождем по воде,

Стремится спавіць в разбэрсаны шаль,

Здавіць, придушить и улыбку, и жалость.

И верится даже, что ночь еще здесь –

Первейшая из лучших няштучных атрут.

И верится: сумеешь губы развести,

Чтобы первый ядовитый кусочек съесть.

Да… ранюся вдруг. О твою кофе.

Сделай и на меня чашечку, будь любезен.

Без сахара: у меня соль есть и мечты,

Ангелу сладкое вроде бы не к лицу…

***

Я потеряла ключик от облаков…

Не посмотришь на своем столе?

Я бы сама, да только стол далеко…

Есть и другие неоспоримые “но”.

Из очков линза вот пропало –

Закатилась неизвестно куда.

Или искала я? А то ведь, искала…

Да нашла разве птичьи следы:

Меленькие, с травяным пузікам

Лістаношы предпочли мою комнату,

Между цветов ковровых приукрашенная,

Припорошенный рамонкавай мукой.

Говоришь, поспрашивать у них про ключик?

Может который смел со стола крылом?

Ты с облаков, а такой колючий…

Кпіш. Теряю. Как всегда – живем.

***

Белая тишь бумаги –

Ни воддыху, ни души.

Воспоминаний соляных карьеры –

Не исчерпать, не зашить.

Танюткаю сіняю нитью

Мимо ресницы живая вода.

Я буду невесомой и шаткой,

Я буду учиться гадать

На заснеженных картах символов,

Где есть чистота без крови.

Я буду смеяться и плакать,

Я смогу привить сердца

Вакциной глубокое скорби

От пламени лёткіх надежд.

Мне свободно в молчании и движениях,

Просторно в себе, как нигде.

Давно ли забыл: я Птица,

Что небо несет на крыльях –

Могу укутать и загушкаць,

Могу породить тьму-страх…

Будь моею песней и сказкой!

Будь телом вятраным земли,

Ее паўнаводдзем и благодатью!

Чтобы мне не сгореть, не змыліць

Между синих вершин на бумаге,

Над белой радугой ночью.

Будь сказкой моею… и верой.

Будь моим пением… и молчи.

Заснеженный лист стало,

Бессонная терпкая тишина.

Зима ноябрь замела…

Мы рядом. Нас двое. Мы пишем.